Киев пригрозил потопить черноморский флот одним ударом. В ходе войны в состав флота вошли

Сегодня большой десантный корабль (БДК) «Ямал», участвующий в операции «Сирийский экспресс» (доставка грузов и оружия для российских баз в Сирии) прибыл в Севастополь. Как сообщил начальник пресс-службы Черноморского флота РФ Вячеслав Трухачев, при возвращении на базу БДК столкнулся с сухогрузом, идущим под флагом Сьерра-Леоне.

«Инцидент возник по вине сухогруза «Орка-2», который в нарушение международных правил предупреждения столкновений судов в море, следуя параллельным курсом и совершая обгон российского корабля по левому борту, не убедившись, что обгон завершен, резко изменил курс вправо и совершил столкновение», – сообщил Трухачев. По его словам, российской стороной составлено нотариально заверенное заявление о морском протесте, в котором изложены обстоятельства инцидента для последующих действий по возмещению нанесенного ущерба за счёт виновного. Судя по фотографиям из паблика о российском флоте, у «Ямала» всего лишь поврежден фальшборт.

Заметим, что «Ямал» имеет водоизмещение чуть более 4 тыс. тонн. У сухогруза типа «Орка», естественно, водоизмещение на порядок выше. Видимо, удар пришелся по касательной. Иначе последствия были бы печальными. В общем, как говорится, обычная флотская история. Но, что интересно, бывший начальник Главного штаба ВМФ РФ адмирал Виктор Кравченко уже заявил, к примеру, что «у России есть все шансы взыскать с компании-владельца гражданского судна компенсацию за ущерб, нанесенный в Эгейском море большому десантному кораблю «Ямал». – Все моряки решение морского суда уважают и выполняют». То есть, не видя прокладки, не зная всех деталей, но адмирал уже во всем уверен.

После чего, кстати, адмирал заявил, что «такие случаи – редкость и даже нонсенс (то есть до этого корабли в море не сталкивались? – А.Р.), даже если виноват капитан гражданского судна. Военный корабль всегда может избежать столкновения, даже в условиях плохой видимости, за счет средств радиолокации». Что, вообще-то удивляет, дело в том, что радиолокация есть не только на военном корабле, но и, естественно, на сухогрузе. И не всегда она спасает.

Как известно, 27 апреля 2017 года средний разведывательный корабль ЧФ «Лиман» затонул в Черном море после столкновения с иностранным судном в 40 км к западу от пролива Босфор. Это судно-скотовоз «Youzarsif H», кстати, тоже шло под флагом африканской страны – Того. И тогда радиолокация не помогла. Кстати, тогда было ясно, что именно скотовоз нарушил Международные правила предупреждения столкновения судов на море (МППСС-72), так как протаранил правый борт российского «разведчика» (а в море, как и на дорогах, нужно «беречь правую скулу»). Но что-то о компенсации Военно-морскому флоту России со стороны владельца скотовоза (а речь идет не о поврежденном фальшборте, а о потопленном корабле) ничего не слышно.

18.06.2018

Комментарии отключены

Военная история Чёрного моря чрезвычайно интересна и насыщена событиями поистине грандиозными и героическими. Прошедший век стал временем, когда на Чёрном море разыгрались значительные исторические катаклизмы. Рассмотрим незабываемые трагические события, произошедшие 18 июня 1918 г. в Цемесской бухте, когда здесь по приказу Советского правительства, в связи с угрозой захвата германскими войсками, была затоплена часть эскадры Черноморского флота. Всего было затоплено 13 боевых кораблей: линкор «Свободная Россия» (бывший «Екатерина II»), эскадренные миноносцы «Гаджибей», «Гневный», «Громкий», «Заветный», «Калиакрия», «Капитан — лейтенант Баранов», «Лейтенант Шестаков», «Пронзительный», «Фидониси», миноносцы «Сметливый», «Стремительный», «Летчик». Утром 19 июня в районе Туапсе, южнее мыса Кодош, командой был затоплен эсминец «Керчь», с которого осуществлялось руководство затоплением Новороссийской эскадры.
1 мая 1918 года, часть судов Черноморского флота в числе двух дредноутов, десяти миноносцев новейшего типа, нескольких старых миноносцев и вспомогательных судов, пришла в Новороссийский порт, покинув Севастополь за несколько часов до занятия его немецкими войсками генерала Коша, дабы не попасть в руки германцев.
Всему личному составу Новороссийской эскадры была с самого начала ясна безвыходность положения флота: без угля, без нефти, без возможности пополнить боезапасы, в порту, зажатом железными щупальцами германских войск как с севера, так и с юга, в порту, абсолютно необорудованном для стояния флота, без элементарных ремонтных средств. Гибель флота была предрешена, - она стала вопросом ближайшего времени.

Тевторадзе Василий Васильевич. «Выполняя приказ В. И. Ленина. Затопление Черноморской эскадры в 1918 году.

10 июня стало известно, что Германия предъявила Совнаркому ультиматум «о переходе флота из Новороссийска в Севастополь к 19 июня» для интернирования до окончания войны.
Конечно, никто не верил, что Германия вернет России суда по окончании войны, но в случае неисполнения этого требования Германия угрожала возобновить наступление по всему фронту.
В это же время, на делегатском собрании в присутствии командиров всех судов эскадры Черноморского флота, временно исполнявший должность командующего флотом, бывший капитан 1 ранга А. И. Тихменев и комиссар флота Н. П. Глебов-Авилов ознакомили собрание с текстами телеграмм Совнаркома, и полномочиями, данными Совнаркомом И. И. Вахрамееву на предмет потопления флота.
Дело сводилось к следующему: с одной стороны, не доверяя бумажным гарантиям императорской Германии, с уверенностью можно было предсказать, что флот России обратно возвращен не будет, и следовательно, его надлежит потопить. Но с государственной точки зрения для нашей страны может оказаться гибельным наступление немцев, вызванное неисполнением их ультиматума. Для согласования этих диаметрально противоположных положений надлежало поступить так: из дипломатических соображений Москва дает открытую радио с приказанием идти в Севастополь к установленному сроку, но это приказание, как совершенно условное, исполнению не подлежит, и флот еще до истечения срока ультиматума топится в Новороссийске.
Делегатское собрание решило флот топить, но тем не менее, считая себя не полномочным разрешить столь важный вопрос, постановило, ознакомив корабли с содержанием вышеуказанных документов, поставить на голосование вопрос о судьбе флота.
Владимир Андреевич Кукель-Кравский (Ку́кель-Краевский)
(12.06.1885 – 19.09.1938 гг.)
Обратимся к воспоминаниям командира эскадренного миноносца «Керчь» Владимира Андреевича Кукеля:
«Я собрал команду своего миноносца и, осветив общее положение, сказал: «Завтра утром будет поднят сигнал командующего о выходе судов на рейд для похода на Севастополь. Я имею приказание приготовиться к походу к 9 часам утра на завтра. Но я сам и несколько человек из числа команды решили этого приказания не исполнять и я заявляю, что мы решили лучше умереть, чем сдать миноносец «Керчь» германцам в Севастополе или Новороссийске, и примем все меры, чтобы его утопить. Я призываю Вас исполнить, может быть последний в Вашей жизни, долг перед Черноморским флотом, который так или иначе покончит свое существование 19 июня. Я спрашиваю, кто пойдет вместе с нами не только затопить свой миноносец, но и поможет потопить те корабли, которые сами этого сделать будут не в состоянии. Для устранения возможности угрозы армии Кубано-Черноморской республики, в которую я, признаться, не верю, я предлагаю идти после потопления судов в Туапсе, где я, с несколькими желающими, после своза команды на берег, затоплю миноносец».

Результат был ошеломляющий: вся команда до одного поклялась затопить не только свой миноносец, но и другие корабли, и заявила, что ни один человек не уйдет с корабля, не исполнив своего долга. Тут же команда предложила мне единоличное командование, причем на членов судового комитета возлагалась обязанность содействовать скорейшему исполнению отдаваемых мною приказаний.
Итак, на «Керчи» оказался полный состав команды (134 человека), каковой и сохранился до самого прихода в Туапсе, так как за все это время на миноносце не было ни одного случая дезертирства. У трапа сейчас же был установлен караул, дабы на корабль никто без моего ведома, или ведома членов судового комитета, не мог проникнуть на палубу - мера совершенно необходимая, так как пристани были битком набиты толпой весьма подозрительного вида, и отдельные лица то там, то сям проникали на соседние миноносцы. Боясь какой-нибудь провокации, я взял к себе в каюту все приборы Обри от мин и боевые ударники, которые до самого конца неизменно охранялись либо мной, а когда я отлучался с корабля, минно-машинным унтер-офицером 1 статьи Кулиничем.
Дальше события развивались так: ночью с 16 на 17 июня началось повальное дезертирство, всю ночь пристани были усеяны подозрительной толпой с явно погромными тенденциями и попытками грабить миноносцы, стоявшие у пристаней. Утром 17 картина была такая: начинают медленно, частью на буксире, выходить на рейд миноносцы: «Дерзкий», «Поспешный», «Беспокойный», «Живой», «Жаркий» и «Громкий, а затем и дредноут «Воля». Остаются в гавани, не исполнив приказания командующего флотом, миноносцы «Керчь», «Гаджибей», «Фидониси», «Калиакрия», «Пронзительный», «Лейтенант Шестаков», «Капитан-лейтенант Баранов», «Сметливый» и «Стремительный».
Позиция дредноута «Свободная Россия» еще не была вполне выяснена, - делались попытки развести пары, но постепенно число команды все уменьшалось и уменьшалось, и «Свободная Россия» продолжал стоять в гавани у стенки.
Когда все суда, решившие уходить в Севастополь, стали на якорь на внешнем рейде, на миноносце «Керчь» был поднят сигнал: «Судам идущим в Севастополь: Позор изменникам России!».
В это время на оставшихся в гавани судах творилось нечто невообразимое: суда оказались почти без команд, все бежали куда глаза глядят; толпа же, облепившая пристани, начала грабить корабли.
Около 3 часов дня ко мне прибежал бывший мичман Н. Деппишь (активный сторонник потопления) с миноносца «Пронзительный», командир которого, бывший лейтенант Бессмертный, все еще не возвращался из Екатеринодара, и сообщил, что скоро начнут грабить его миноносец. Я предложил ему попытаться развести пары и подойти к «Керчи» встав под его охрану. Необходимо отметить доблесть мичмана Н. Деппишь и 12 оставшихся на «Пронзительном» матросов, которые, будучи в столь небольшом числе, сумели в кратчайший срок развести пары на миноносце и подвести его к пристани, у которой стоял миноносец «Керчь».
На «Керчи» день 17 июня проходил в приведении миноносца в полную боевую готовность, так как ясно было, что во время потопления судов, которое должно было быть произведено на внешнем рейде, так же как и во время похода в Туапсе, не исключалась возможность встречи с неприятельскими судами.
Еще задолго до разыгравшейся трагедии, вблизи самого Новороссийска появились немецкие подводные лодки и велась, при помощи немецких аэропланов, воздушная разведка.
17 поздним вечером у меня на «Керчи» состоялось совещание наиболее активных членов группы за потопление в составе: командира миноносца «Гаджибей», бывшего лейтенанта В. Алексеева, командира миноносца «Лейтенант Шестаков», бывшего мичмана Аненского, и вышеупомянутого бывшего мичмана Н. Деппишь.
Было решено передать с «Керчи» лишний запас подрывных патронов на те миноносцы, которые их не имеют.
План потопления сводился к следующему: дабы замаскировать от возможной немецкой разведки истинный смысл выхода судов из гавани на рейд и тем самым не дать возможности немецким боевым судам помешать потоплению, суда, стоящие в гавани, по способности, либо при помощи буксировки миноносцами, у которых будут пары, а также буксирных средств (которые надеялись найти в порту) должны были начать выход на рейд в 5 часов утра.
На рейде корабли становятся на якорь и ждут, когда дредноут «Свободная Россия» будет подходить к параллели Дообского маяка. К этому времени либо по сигналу с «Керчи», либо (если окажется такой миноносец, на котором некому будет произвести потопление) после взрыва этого миноносца миной с «Керчи» производится общее одновременное потопление, после чего «Керчь» полным ходом идет к «Свободной России» и топит ее минным залпом.
Потопление кораблей производится при посредстве открытия кингстонов, клинкетов и отдраивания всех иллюминаторов на накрененном борту, затем перед самым отъездом участников потопления с миноносцев зажигается бикфордов шнур заложенных подрывных патронов.
Для осуществления самого потопления была установлена потребность в людях: 4–5 человек на корабль.
Настало утро рокового 18 июня.
К этому времени оказалось, что на всех миноносцах, кроме «Керчи» и «Лейтенанта Шестакова», осталось не более 5–6 человек команды на каждом, на миноносце же «Фидониси» - ни одного. Даже командир его, бывший старший лейтенант Мицкевич, со своими офицерами позорно, ночью, бежал с корабля и, как выяснилось впоследствии, на моторном катере пробрался в город Керчь, а оттуда в Севастополь.
Итак, к этому времени из всех кораблей, оставшихся в гавани, способны были дать ход и, следовательно, буксировать другие корабли только миноносцы «Керчь» и «Лейтенант Шестаков».
Около 5 часов утра миноносец «Лейтенант Шестаков», снявшись с якоря, взял на буксир миноносец «Капитан-лейтенант Баранов» и начал выводить его на внешний рейд к месту потопления.

В то же время я вызвал к себе Н. Деппишь и предложил ему собрать все наличные портовые суда и суда, хоть сколько-нибудь приспособленные для буксировки, и, в случае отказа, угрозой карательных мер со стороны миноносца «Керчь» заставить их подойти к нам для получения инструкции.
Через час вернулся взволнованный Н. Деппишь и сообщил, что не только со всех портовых буксиров, катеров и судов, но даже и со всех коммерческих кораблей вся команда до одного сбежала, они стоят мертвенно пустыми.
Положение создавалось почти критическое - для буксировки фактически остался один только миноносец «Лейтенант Шестаков». Нужно было действовать с крайней осторожностью, помня случай с миноносцем «Гневный», который при выходе из Севастополя при занятии его немцами - выскочил на бон исключительно из-за того, что в машине, благодаря нервному настроению команды, дважды дали ошибочные хода, и миноносец получил такие повреждения, что дальше идти не мог. Выход же с буксиром из Новороссийской гавани представлял особые затруднения, так как противоподлодочный бон в воротах гавани не мог быть разведен целиком.
Эскадренный миноносец «Лейтенант Шестаков» 1906 – 1918 г.
Благодаря этим обстоятельствам, я не хотел рисковать миноносцем «Керчь», авария которого могла бы помешать потоплению остальных кораблей, а главное, дредноута «Свободная Россия», для взрыва которого миноносец «Лейтенант Шестаков» не имел достаточного количества исправных и приготовленных к действию мин Уайтхеда. Итак, фактически вся работа по выводу миноносцев на рейд легла на миноносец «Лейтенант Шестаков». Миноносцы выходили из гавани на рейд, держа на мачтах сигнал: «Погибаю, но не сдаюсь!» - с этими сигналами они и шли ко дну.
Около 5 часов утра, т. е. с рассветом, прибыл на «Керчь» представитель центральной Советской Власти Ф. Ф. Раскольников и, ознакомившись с положением на «Керчи», попросил моторный катер для поездки на «Свободную Россию», дабы выяснить ее положение, сообщив, что у него есть надежда достать средства для буксировки «Свободной России» к намеченному месту ее потопления и создать обстановку, благоприятную для потопления судов.
К 4 часам дня все военные суда, стоявшие прежде в гавани, сосредоточились на рейде. Тогда с миноносца «Керчь» был взорван миной миноносец «Фидониси» - что послужило сигналом к потоплению.

Через 35 минут все суда затонули, и рейд оказался мертвенно-пустым. После взрыва миноносца «Фидониси» «Керчь» полным ходом подошел к «Свободной России», которая к этому времени была на параллели Дообского маяка, и рядом минных залпов затопил ее.

Потопление кораблей Черноморского флота. С картины художника Н. Бубликова

95 лет назад, 18 июня 1918 года, в Новороссийской бухте половина Черноморского флота бывшей императорской России под руководством заместителя наркомвоенмора по морским делам Федора Раскольникова была затоплена своими командами, чтобы не отдавать его по условиям Брестского мира немцам. Однако экипажи части кораблей во главе с линкором «Воля» решили сдать корабли немцам и 17 июня ушли из Новороссийска в Севастополь.

Это событие является одним из наиболее трагических эпизодов в истории военных флотов, эпизодом — не уступающим по трагизму другим историческим «потоплениям»: русского парусного Черноморского флота в Севастопольской бухте в 1854-1855 годах, остатков русской дальневосточной эскадры в Порт-Артуре в 1904 году и самоуничтожению германского Флота Открытого моря, приведенного для сдачи в английскую базу Скапа-Флоу — происшедшего через несколько месяцев после Новороссийской трагедии.

Дело происходило в те тяжелые месяцы завершения для Советской России участия в Первой мировой войне, когда германское наступление заставило сначала Балтийский флот, а затем и Черноморский, бросив свои базы (Гельсингфорс и Севастополь), искать спасения своих судов уходом в более безопасные от противника районы. Однако судьба обоих этих флотов оказалась различной.

В то время когда Балтийский флот имел возможность, совершив свой исключительный «ледовой» поход из Гельсингфорса в Кронштадт, сохранить себя для Советской Республики, флот Черноморский был этой возможности лишен. Вынужденный искать спасения от захвата неприятелем в спешном уходе из Севастополя в Новороссийск, он все равно делался добычей врага, требовавшего его возвращения и сдачи без какой бы то ни было надежды на свое восстановление в будущем.

Таким образом, и Новороссийск не был выходом из положения. Стремительным наступлением немцы в то время докатились уже до Новочеркасска и Ростова-на-Дону и не исключалась возможность занятия ими Новороссийска С другой стороны, на кораблях флота и в базах уже не было ни запасов (угля, снарядов и т.д.) — для его снабжения, ни доков и мастерских — для необходимого ремонта.

Дезорганизованные, без снабжения и запасов, суда Черноморского флота были лишены всякой возможности сопротивления, а следовательно, перед личным составом стояла дилемма — сдаться неприятелю, вернувшись в Севастополь, или уничтожить себя в Новороссийске. После тяжелого анализа большинство руководителей флота склонилось к последнему решению, и 18 июня 1918 года многие суда были потоплены своими командами.

Однако не весь флот последовал их примеру. Часть его вернулась в Севастополь, к тому времени уже занятый немцами. Судьба этой части кораблей еще более печальна. Некоторые из них активно участвовали в борьбе против красных и контроле над их коммуникациями в Черном море, впоследствии они покинули Россию и ушли в Бизерту, где были переданы генералом Врангелем в залог (remis en gage) французскому правительству и брошены своими экипажами.

Правилен ли был поступок той части Черноморского флота, которая покончила «самоубийством» в Новороссийске?

Всякий факт потопления боевого судна, а тем более целой эскадры, собственными командами всегда, естественно, вызывает в душе каждого гражданина, а тем более моряка-профессионала, чувство внутреннего протеста и возмущенного недоумения. Это естественно: боевая сила создается не для самоуничтожения. Но в данном случае вся совокупность наличных фактов и обстоятельств говорит за то, что и с точки зрения «военной этики» (пусть «прежней»), и с точки зрения «государственной целесообразности» решение потопить суда было правильным.

Дезорганизованная часть уже не боевая сила и к ней не применимы основные требования воинской догмы. Как часть вооруженной силы государства она уже не существует. А раз это так, то первоочередным стоит вопрос, целесообразно ли сохранение материальной оболочки этой силы, могущей сделаться опасным фактором в руках противника, которому она достанется.

Вот вопрос, который стоял перед представителями идеи Советской государственности. Действительность показала, что решение было правильным и государственно целесообразным. Как раз в дни потопления Черноморского флота в Новороссийске на Волге выявились первые грозные признаки Гражданской войны — восстание чехословаков, а вслед затем Черное море и его побережье делается ареной упорной трехлетней борьбы, начавшейся с занятия Крыма союзными войсками и закончившейся поражением Врангеля. Все, что осталось из состава флота Черного моря, приняло участие в борьбе против России, и даже этого немногого было достаточно, чтобы обеспечить владение морем и до чрезвычайности затруднить для Советской Республики борьбу за выходы на Азовское и Черное моря. Можно себе представить, во сколько раз было бы сильнее это сопротивление, если бы состав Врангелевского флота насчитывал в себе и те суда, судьба коих так трагически, но государственно целесообразно была решена у Новороссийска.

И если ко всему этому учесть психологию того момента, всю сложность политической и военной обстановки, всю трудность отделения кажущейся опасности от действительной, все противоречие уже наметившейся в то время «белой» и «красной» идеологии — то, как бы ни объясняли тактические выполнители потопления Черноморских судов того мыслительного процесса, который привел их к трагическому решению, оно было единственным правильным потому, что было государственно целесообразным

Отметив, что выдвижение украинских подводных лодок к берегам полуострова стало бы для них «походом в один конец».

«В украинском флоте нет даже одного экипажа для одной субмарины. На подводников нужно не только учиться, но еще и получить практику — иначе это будет подводный поход в один конец. Шутить с оснащенным по последнему слову Черноморским флотом России никому не стоит», — заявил Бальбек .

Парламентарий отметил, что украинские военные «демонстрируют полное невежество» в отношении противолодочной борьбы в море и оперируют сомнительными данными, пишет агентство.

«Подойти к охраняемой морской базе на дистанцию торпедного залпа получается только у голливудских актеров, в жизни все намного сложнее. И судя по тому, какие тактические гении военно-морского дела выступают в роли экспертов для украинских изданий, создается впечатление, что для интервью набирают людей по принципу «самая фантастическая версия», — подчеркнул депутат.

Так Бальбек отреагировал на заявление о российском Черноморском флоте капитана первого ранга ВМС Украины, первого заместителя председателя украинского Союза офицеров Евгения Лупакова.

Накануне, 27 апреля, Лупаков заявил украинскому изданию «Обозреватель», что стране следует начать производство собственных подводных лодок, так как они, по его мнению, становятся «самым страшным оружием» на море и могут уничтожить Черноморский флот «в труху».

«Сегодня уровень шумности подводных лодок меньше уровня шума моря. Поэтому сейчас они становятся самым страшным оружием на море. Защититься от них практически невозможно. Вот о чем нужно думать Украине в первую очередь. Если бы у Украины было хотя бы пяток подводных лодок, то мы бы уничтожили в труху это старье, этот Черноморский флот в труху на выходе с базы», — заявил украинский капитан.

При этом в современных авианосцах Украина не нуждается, предположил Лупаков, сравнив их с «крокодилом», для защиты которого необходимы усилия целого флота. «Украина не ставит перед собой задачу завоевать любой участок Мирового океана. А нынешние ракеты перестреливают Черное море в два раза. Можно нормально стрелять из береговых ракетных установок: несколько машин подошли из берега, выстрелили и тут же убежали. А ракетный крейсер или авианосец — это крокодил, который нужно защищать целым флотом», — сказал он.

Главная база Черноморского флота в Севастополе де-факто перешла под российскую юрисдикцию после событий в Крыму в марте 2014 года, в результате которых полуостров вошел в состав России. Черноморский флот вместе с Каспийской военной флотилией ВМФ России, военными частями и объектами на Северном Кавказе, а также базами в Абхазии, Южной Осетии и Армении входят в состав Южного военного округа (ЮВО).

Эксперты, опрошенные ранее «Газетой.Ru», называли ЮВО «самым воюющим округом». В 2014 году войска ЮВО участвовали в обеспечении проведения референдума в Крыму, по итогам которого он перешел в юрисдикцию России. Сейчас округ выполняет задачи по обеспечению группировки России в Сирии. В частности, для этого в Средиземном море сейчас находится фрегат «Адмирал Григорович» Черноморского флота России.

27 апреля средний разведывательный корабль ЧФ «Лиман» столкнулся в Черном море, в 40 км от турецкого пролива Босфор, со скотовозом, шедшим под флагом Того. В результате столкновения российский корабль получил пробоину в правом борту и затонул. На борту судна находились 78 членов экипажа, всех их удалось спасти, сообщили в российском .

30 апреля 1918 года, накануне захвата Севастополя войсками Германии и Украинской народной республики (УНР), российские моряки увели основную часть Черноморского флота с Крымского полуострова в Новороссийск, а несколько недель спустя затопили, чтобы не оставить врагу.

Попытки Киева установить контроль над оставшимися в Севастополе кораблями власти современной Украины трактуют как «создание военно-морских сил республики». Впрочем, уже в начале мая 1918 года над судами был поднят германский флаг.

Бригада линейных кораблей Черноморского флота в Северной бухте Севастополя, 1910-е годы. Линкор «Ростислав» © www.runivers.ru

Малороссийский резерв

В конце XVIII - начале XIX века власти Российской империи содействовали переселению на присоединённые Екатериной II территории в Северном Причерноморье крестьян из Малороссии. Однако в Крым выходцев из Малороссии попало немного: согласно результатам переписи 1897 года, на территории полуострова лишь 11% жителей считали, что разговаривают на малороссийском наречии.

Поэтому, когда в 1917 году на фоне революционных событий в Киеве было объявлено о создании украинской автономии в составе Российской республики, особых претензий на Тавриду у украинизаторов не было. Украинские акции, правда, прошли в русском Севастополе: после объявления Первой мировой войны на флот массово призывали крестьян, живущих в малороссийских губерниях.

«9 апреля в Севастополе в цирке Труцци состоялось собрание 5 тыс. украинцев, в основном матросов, на котором обсуждался статут Черноморской украинской громады в Севастополе. Председателем громады был избран Лащенко», - рассказал RT историк и писатель, экс-директор Севастопольского государственного архива Валерий Крестьянников.

В мае 1917 года проходивший в Киеве Украинский войсковой съезд потребовал от Временного правительства официально оформить автономию Украины в составе России, а Черноморский флот «украинизировать» за счёт его пополнения кадрами с территории бывших малороссийских губерний. Киев также отправлял на корабли агитаторов-националистов, проводивших идеологическую обработку неграмотных выходцев из крестьянства.

И это сначала дало некоторый эффект. Осенью 1917 года на нескольких судах флота возникли украинские организации и были подняты украинские флаги. Впрочем, на статусе Крыма и Севастополя, где среди местного населения выходцев из Малороссии было очень мало, это никак не отразилось. Даже когда киевская Центральная рада провозгласила в ноябре 1917-го создание Украинской народной республики (УНР) в составе России, на Крым она не претендовала.

Крым, осень 1917 года © rvio.histrf.ru

Севастопольский совет осудил попытки поднимать над кораблями украинские флаги, назвав это разжиганием розни и ударом по революционной демократии. На фоне революции в Петрограде Киев, хотя официально по-прежнему не считал Крым своим, стал всё активнее вмешиваться в дела флота, провоцируя матросов-украинцев на политические акции и добиваясь контроля над отдельными кораблями.

Однако 3 декабря по решению черноморского флотского экипажа все корабли флота, за исключением одного миноносца, спустили андреевские и украинские флаги, подняв вместо них красные. А когда начался открытый конфликт между Совнаркомом РСФСР и Центральной радой, большая часть личного состава флота осудила действия Киева.

В конце 1917 - начале 1918 года Рада объявила Черноморский флот флотом УНР и отказалась выплачивать денежные компенсации семьям военнослужащих, поддержавших большевиков. Однако власть Центральной рады к этому времени серьёзно ослабла, так как на значительной части территорий, на которые она претендовала, народ уже признал власть Советов.

В декабре - январе советская власть была установлена на Крымском полуострове. Экипажи всех кораблей Черноморского флота, в том числе ранее считавшихся украинизированными, открыто выступили против Центральной рады. А когда законодательный орган 24 января 1918 года объявил о независимости УНР и попытался переподчинить себе флот, Севастопольский совет и Центрофлот и вовсе назвали Раду врагом украинского и российского трудового народа, прямо отказавшись выполнять её требования.

В начале февраля власти УНР устроили в Киеве массовые расстрелы гражданского населения и затем бежали из города.

Марионетки Германии

В феврале 1918 года беглое правительство УНР обратилось за поддержкой к Германии и Австро-Венгрии, предложив им оккупировать Украину. Кроме того, представители УНР подставили украинцев на переговорах в Брест-Литовске , явившись туда отдельной делегацией, хотя представители Украины входили в состав советской делегации. В итоге Германия объявила УНР самостоятельным государством.

Под давлением немцев РСФСР в обмен на мир обязалась признать УНР, фактически уступив Украину Германии. Однако, как вскоре оказалось, немцы даже не думали выполнять взятые на себя обязательства. В марте 1918 года они перешли установленные ранее границы УНР, силой аннексировали Одесскую и Донецко-Криворожскую советские республики , а в апреле развернули наступление на Крым и материковую часть России. К немцам присоединились и вооружённые силы полностью подконтрольной Германии УНР.

Немецкой группировкой на крымском направлении руководил генерал Роберт фон Кош. Ему подчинялся бывший офицер разведки Русской императорской армии, а на тот момент командир отдельного корпуса армии УНР Пётр Болбочан, румын по национальности, части которого действовали в первом эшелоне.

22 апреля под ударами захватчиков пал Джанкой, 24-го - Симферополь и Бахчисарай. Но уже через два дня немцы выгнали из Крыма подчинявшиеся им украинские войска, а УНР официально заявила, что на полуостров не претендует и считает его иностранной территорией. С этого момента германские войска действовали в Тавриде без своих сателлитов.

Пётр Болбочан © Wikimedia

Врагу не сдаваться

Севастопольское командование флотом не располагало достоверными сведениями о том, что происходило в степной части Крыма. Пошли слухи, что немцев удалось остановить, и корабли из Севастополя никто выводить не стал. Поэтому 29 апреля суда оказались под угрозой захвата германскими войсками. Командование флотом принял на себя адмирал Михаил Саблин. Чтобы избежать силового захвата, возникла идея поднять над кораблями флаги УНР, являвшейся союзником Германии.

Севастополь, 1918 год © ru-sevastopol.livejournal.com

Однако экипажи некоторых судов отказались вывешивать эти знамёна даже формально и в ночь с 29 на 30 апреля вывели корабли в море, взяв курс на Новороссийск.

«30 числа, когда после переговоров делегации флота с германским командованием исчезли последние иллюзии касательно того, что флот будет передан Украинской народной республике, Саблин под обстрелом немецких орудий вывел оставшуюся в Севастополе часть флота и под Андреевским флагом перевёл её в Новороссийск», - рассказал RT Крестьянников.

Дошли до Новороссийска, правда, не все. Эскадренный миноносец «Гневный» немцы подбили, а эсминец «Заветный» экипаж затопил прямо в порту.

На оставшихся в севастопольских бухтах судах, преимущественно старых или неисправных, уже 3 мая были спущены украинские флаги, провисевшие четыре дня, и подняты германские.

В Киеве эти события в наши дни трактуют как «создание украинского флота».

Президент Украины Пётр Порошенко на своей странице в Twitter написал: «29 апреля 1918 года над большинством кораблей Черноморского флота в Севастополе взвился сине-жёлтый флаг. Провозглашение создания ВМС Украины окончательно зафиксировало победу украинского движения на флоте, а действия украинской армии привели к падению большевистского режима в Крыму».

Однако в реальности события в Севастополе весной 1918 года развивались по иному сценарию.

1-2 мая 1918 года в Новороссийске были сконцентрированы основные силы Черноморского флота. При этом немцы продолжали рваться на восток и могли вскоре взять город, а дальше Новороссийска отступать было уже некуда. Более того, возникла острая проблема со снабжением кораблей топливом, боеприпасами и провиантом.

24 мая Владимир Ленин принял решение затопить флот. Между Москвой и военными моряками, не желавшими сначала выполнять приказ, начались переговоры, растянувшиеся почти на месяц.

В итоге 17 июня несколько кораблей выдвинулись обратно в Севастополь. Оставшиеся в Новороссийске моряки послали им сигнал: «Судам, идущим в Севастополь: позор изменникам России!» В Крыму немцы немедленно подняли над прибывшими кораблями германские флаги, а экипажи взяли в плен.

Эсминец «Керчь» © Wikimedia

18-19 июня моряки затопили оставшиеся в Новороссийске корабли в Цемесской бухте. Когда суда тонули, у них на мачтах держался сигнал: «Погибаю, но не сдаюсь!» Многие из наблюдавших за происходящим жителей Новороссийска не скрывали слёз.

Последний корабль эскадры - эсминец «Керчь» - был затоплен возле Туапсе, отправив предварительно радиограмму: «Всем, всем, всем. Погиб, уничтожив часть судов Черноморского флота, которые предпочли гибель позорной сдаче Германии. Эскадренный миноносец «Керчь».